#апростопроза
Плач на ветер.
Я стоял на высокой особливой скале, как на балконе высокой башни. То было мягкое утро где-то в конце июня.
Я стоял лицом на запад и смотрел. Я дышал.
За мной сзади было Солнце, оно сияло и искрилось, струило мягкий бархатный свет.
Внизу, вдаль, простирались обширные ковры лесов и полей. Могучие ели и сосны были малы и как на ладони - я стоял высоко.
Я смотрел на запад, вдаль, к горизонту, который растворялся в мареве утренней дымки.
Дул нежный и крепкий влажный тёплый ветер. Я вдыхал его. Он был вкусен и приятен, терпко-свеж, немного сладок и опъянителен. Он нёс благодатный эфир юного лета, собранный с лесов, полей и озёр.
Этот ветер гнал рваные кучки ватных облачков. Они быстро летели с запада куда-то мне за спину, и ни одно из них не застилало солнца.
Где-то внизу волнами колыхались травянистые еланки, шумели кроны леса и во всём этом коктейле шумела радостная жизнь птиц, зверей, насекомых. Но я их не слышал.
Я слышал только ветер, что непрерывно и нежно обнимал и трепал меня за лицо, плечи, волосы, пел мне в уши, входил в моё нутро.
Я плакал. Без рыданий, просто дыша ветром.
Ветер срывал с щёк мои слёзы и разбивал их в пыль, закручивая вихрями её вокруг меня. А Солнце отливало слёзную радугу на этой слёзной пыли.
А облака плыли и везли с запада на восток дожди моих слёз, которые я уже когда-то пролил, или, может, их только предстояло пролить. А за моей спиной всё растворялось в Свете. Я даже не хотел оборачиваться туда, потому что всё знал, что там.
Там была прошедшая ночью гроза, которая унесла с собой обломки разбитых мною же, моих же мостов, которые больше были не нужны. Туда улетали с ветром мои слёзы и превращались в другие облачка.
И я всё стоял и смотрел, и мне было хорошо, мирно, тепло.
Время не шло, его не было. Была одна и та же картина, которая ничуть не надоедала. И был ветер.
Я проветривался на своей любимой скале. Ветер заботливо проветривал меня совне и изнутри. Ветер любил меня, а я - его.
Взгляд мой был устремлён только на запад, где из хмарного, залитого светом горизонта, рождались облачка. Изредка я отрывал свой взгляд на эти облачка, углядывая в их обрывчатых формах знакомые изгибы, обрывки чего-то былого.
Всё было пронизано светом, не резким, мягким.
Там, вдали, был кто-то. Я шептал ему "прости", потому что был перед ним виновен. Но ветер нёс мои слова, как и слёзы, в противоположную сторону.
И вот, в туманном мареве на западе появилась круглая туманная радуга. А в её центре был мой силуэт, отброшенный моей тенью. Мой брокенский призрак.
А я стоял в ветре и плакал и шептал "прости", и мне было хорошо.
И так всё было и продолжалось и окончилось, и так есть теперь.